Девяносто третий год
Расколол страну Советов
Власть искала новый брод
Средь руин и старых ветов
Конституционный спор
Перерос в открытый вызов
Президентский приговор
Парламент услышал с риском
Был Указ - как взрыв гранаты
Распустить Верховный сход
Но засели депутаты
В Белый Дом, назвав "оплот"
Две России, две присяги
Президент и вице-князь
И блокадные зигзаги
Затянули город в грязь
Телефон молчал упорно
Разделяя мир на "чёрных"
Третий день кипел Октябрь
Гнев толпы прорвал кордоны
Штурмовать пошли азартно
Телецентр, разбив заслоны
Штурм Останкино, стрельба там
Первых жертв кровавый счет
И сигнал летит по штабам
Что назад дороги нет
Кто послал людей под пули?
В чьих глазах умы заснули?
Черный дым над Белым Домом!
Город корчится в огне!
Брат на брата шел с ОМОНом
Власть стреляет по стране!
Черный дым над Белым Домом!
Черный дым над Белым Домом!
Власть не слышит крик и стоны
Власть стреляет по своим... По своим!
Утро красит кровью нежной
Стены древнего Кремля
А потом бронёй железной
Армия пришла, паля
Танки бьют прямой наводкой
В сердце белое дворца
Демократия под плёткой
Умирает без лица
В дыме черном, в гари едкой
В дыме черном, в гари едкой
Завершается разметка
Вот и все, поднят флаг белый
Над обугленным гнездом
Кто-то выжил, кто-то смелый
Пал под вражеским огнем
Тишина легла могилой
После залпов и команд
Только память стынет жилой
Тех октябрьских баррикад
Кто оплатит эти смерти?
В чьих руках судьбы конверты?
Счет потерям не озвучен
Спрятан в тайны до сих пор
Но Октябрь тот не разлучен
С памятью, как приговор
Шрам на сердце у столицы
И вопрос в глазах немых:
Как же так смогли решиться
Бить из танков по своим?..
Бить из танков по своим...
Бить из танков по своим...

Двадцать второе июня — роковой рубеж,
Тени крестов на востоке, стальная спесь.
«Молниеносный удар» — в приказах спех,
Но в снегах далёких судьба перевес.
Орды танков, «Юнкерсы» воют в зенит,
Брест в огне, граница кровоточит.
«Дранг нах Остен!» — клин рассек страну,
Но в груди народа встала война!
Блицкриг! Вихрь из стали и огня!
Лезвие, что рвёт от Балтики до Крыма!
Но встаёт из пепла, воля как броня,
Ты не сломлен, Родина-мать любима!
Блицкриг! Ты не взял Москвы поклон!
Снег и грязь замедлили стальной закон!
И на дне котлов, в пламени атак,
Сгинул миф о непобедимых ордах!
Смоленск, Киев, блокадный Ленинград —
Каждый шаг вперёд оборачивался назад.
«Тайфун» захлебнулся в метелях и льдах,
А за Волгой ждал Сталинградский ад.
Панцеры вязли, моторы ревели,
Но огонь в груди горел.
Отступать? Ни шагу! «За Родину! Вперёд!»
И над Рейхстагом алый стяг взойдёт.
Блицкриг! Вихрь из стали и огня!
Лезвие, что рвёт от Балтики до Крыма!
Но встаёт из пепла, воля как броня,
Ты не сломлен, Родина-мать любима!
Блицкриг! Ты не взял Москвы поклон!
Снег и грязь замедлили стальной закон!
И на дне котлов, в пламени атак,
Сгинул миф о непобедимых ордах!
Сквозь года эхо «Барбароссы» стонет,
Шрамы Бреста, Хатынь, сожжённый дом.
Но в том вихре, где «блиц» стал похоронным,
Русский дух оказался непробиваемым щитом.

Запад мюнхенским покоем
Убаюкивал себя
Но не кончилась тревога
Зрела новая резня
Польша - первая страница
Разделённая земля
Хищник расправляет крылья
И не спрятаться от зла
Блицкриг огненным тараном
Проломил броню границ
Сталь германская дурманом
Накрывает лица ниц
Пала Франция так быстро
Позабыв былую честь
И Британия под свистом
Бомбы принимает весть
Мир шатался, мир трещал
Мир шатался, мир трещал
Новый бой себе искал
Мир в огне, в огне планета!
Пепел кроет города!
От рассвета до рассвета
Льется кровь, горит земля!
Нет спасенья, нет покоя
Нет спасенья, нет покоя
В ад несётся жизнь твоя!
Жизнь твоя!
Сорок первый, план "Барбаросса"
Миллионы подняты в поход
Смерть идёт стальной косою
На заснеженный Восток
От Бреста до Сталинграда
Выжжен путь людской бедой
В топке фронтового ада
Плавился народ простой
Кровь и снег смешались в Волге
Кровь и снег смешались в Волге
И победы путь был долгим
Мир в огне, в огне планета!
Пепел кроет города!
От рассвета до рассвета
Льется кровь, горит земля!
Нет спасенья, нет покоя
Нет спасенья, нет покоя
В ад несётся жизнь твоя!
Жизнь твоя!
Океаны тоже в битве
Тонет флот за кораблём
И в тылу звучат молитвы
Под разрушенным жильём
Ужас лагерей и гетто
Печи дымные коптят
Человечность песней спета
Миллионы душ молчат
Африка, пески и джунгли
Африка, пески и джунгли
Всюду смерти тлеют Угли
Но ломается машина
И откат идет назад
Курск, Нормандия, руины
Возвращают мир из врат..
Ада, что открылся настежь
На шесть долгих страшных лет
И Берлин под красным стягом
Слышит свой последний бред
Над Рейхстагом знамя реет
Над Рейхстагом знамя реет
Но душа от боли немеет
Мир изранен, мир разрушен
Тишина на пепелищах
Сколько судеб здесь потушено?
Ветер на руинах свищет
Новый страх рожден из пепла
Разделивший мир стеной
Тень войны легла и крепла
Не окончен этот бой...
Не окончен этот бой...

Апрельский вечер нёс прохладу
Припять видела цветные сны
Город спал у АЭС рядом
В ожидании весны
На четвёртом блоке смена
Проводила странный тест
Секунды рвали стены плена
Из реакторных невест
В час двадцать три глухая полночь
Разорвалась тишина
Два взрыва в небо взмыли, сволочь
Атом вырвался из сна!
Крыша в клочья, стены - прахом
Сердце блока – чёрный зев
И графит со смертным страхом
Над землей летел, осев
Алый свет над черным лесом
Мир накрыло жуткой пьесой
Первый вой сирен пожарных
Сонный город разбудил
Кто из них, парней отважных,
Знал, что шаг в могилу был?
Шли тушить огонь, не зная
Что не пламя – главный враг
Радиация слепая
Их пронзала просто так
Вкус металла нёс проклятье
А вверху скрывали правду!
Зона шепчет: "Не вернёшься!"
Воздух жжёт невидимый яд!
Мертвый атом не проснется
Припять – город-мертвый сад!
Зона шепчет: "Не вернёшься!"
Радиация смеется
Унося людей в закат!
В свой закат!
Через сутки – гул автобусов
Эвакуация толпы
"На три дня! Не брать ни статусов,
Ни зверей..." – Приказ слепых
Люди верили, беспечно
Оставляя жизнь свою
А она ушла навечно
В ту апрельскую весну
А потом пришли герои
Ликвидаторы – изгои...
Крышу чистили лопатой
Те "зеленые" бойцы
Биороботы под платой
Смерти скалились зубцы
Кто в свинце, кто без защиты
Шли в рентгены, на убой
Чтоб реактор был укрытым
Страшной ядерной судьбой
Графит с крыши вниз кидали
Зная – жизнь свою отдали
Тридцать лет и зим минуло
Зона травами цветет
Только память не уснула
Тех оборванных высот
Саркофаг накрыл руину
Словно шрам на теле лет
Но гордыни злую мину
Не забыл скорбящий свет
Ветер носит пыль былого
Ветер носит пыль былого
Ветер носить пыль былого
Напоминая снова, снова...
Только ветер в мертвых окнах
Припяти поет псалом
Да в реакторе расколотом
Дремлет вечный страшный сон...
Вечный сон... Чернобыль...

Сорок первый год, тревожный август пахнет гарью,
Рвутся танки с черным крестом к Ленинграду напролом.
Под Гатчиной встал КВ один за рощу старую,
Старший лейтенант Колобанов ждет врага с верным экипажем.
Врыт в укрытье танк могучий, башня смотрит на дорогу,
Перекрёсток, ферма, поле – сектор обстрела готов.
Тишина звенит так страшно, сердце бьется понемногу,
Скоро здесь начнется жатва – сбор железных черепов.

Вот они! Идут колонной, без разведки, без опаски,
Немец прёт самоуверенно, пыль клубится до небес.
Лейтенант даёт команду: "Ждать! Не трогать раньше срока!
Пусть поближе подойдут все, пусть зайдут в проклятый лес!"
Двадцать, тридцать – счет машинам, входят в зону пораженья,
Нервы – струны, взгляд спокоен, ждёт приказа экипаж.
Первый – головной подбить им, задний – запереть движенье,
И тогда начнется танец – смертный огненный вираж.

"Огонь!" – раздался голос твердый, грохнул выстрел из укрытья,
Головной панцер встал, извергая черный дым.
Второй снаряд – и хвост колонны замер в огненном событьи,
Заметались немцы в панике, путь отрезан стал живым.
Бей по центру! Бей прицельно! Башня медленно кружится,
КВ броня удары держит, отвечает сталь огнем.
Двадцать два железных гроба за полчаса здесь ложится,
Лейтенант Колобанов пишет подвиг кровью и свинцом.

Не пройти! Завязла клином танковая вражья стая,
На дороге – ад и скрежет, догорают факела.
Пять героев в танке русском, смерть фашистам посылая,
Показали – дух солдата тверже стали и стекла.
Пушка бьет без остановки, снайперски разит машины,
Боекомплект почти расстрелян, но задача есть одна:
Не пустить врага ни шагу на священные равнины,
Заслонить собой Отчизну – вот победы всей цена!

Стихла битва. Дым клубится над разбитою колонной,
Двадцать два креста разбитых – страшный памятник врагу.
Танк КВ побит снарядами, но броней своей заслонённый,
Вышел цел экипаж храбрый на родимую землю.
Подвиг тот вошел в легенды, как один КВ сражался,
Как держал он оборону у балтийских берегов.
Зиновий Колобанов – имя в вечности осталось,
Символ мужества и славы средь пожарищ и снегов.

Крепость Осовец. Стоял пятнадцатый год.
Восточный фронт – трясина, грязь окопных вод.
Затишье перед бурей, враг копил свой яд,
Смерть нёс зелёный ветер, не глядя назад.
Шестое августа. Рассвет багров и сер.
Ползёт туман хлористый, зелен, страшен, мерзк.
Он жжёт глаза и лёгкие, сплетая смерти сеть,
Трава чернеет, листья, не успев слететь.
Солдаты бьются в корчах, кашляя кровью темной,
Рты в кровавых тряпках, лица – жуткий след.
Казалось – всё, конец борьбе упорной,
Лишь тишина и смерть – вот русский был ответ.
И немцы шли уверенно сквозь ядовитый дым,
Считая, что защитников не стало под огнем.
Четырнадцать батальонов шли путем прямым,
Взять крепость без усилия – всё ясно было в нём.
Но Осовец не сдался! Слышен хриплый стон!
Из яда и тумана встал мертвецов батальон!
И вдруг из зелени смертельной, из окопных нор,
Поднялись тени – те, кто смерти дал отпор.
Обмотаны бинтами, что пропитала кровь,
Лица землисто-серые, скривилась в муке бровь.
Со штыками наголо, шатаясь шли вперёд,
Хрипя и кашляя кусками лёгких – жуткий взвод.
Живые мертвецы – их вид поверг врага
В неописуемый, первобытный, леденящий страх.
Атака Мертвецов! Последний страшный бой!
Не оружие – их вид смёл немецкий строй!
Бежали пруссаки, топча своих же вспять,
От тех, кто был отравлен, но сумел восстать!
Они стреляли в спины, из последних сил,
И крепость вновь осталась, хоть туман и скрыл
Ту цену страшную... Те шестьдесят штыков,
Что стали вмиг легендой на веки веков.
Да, Осовец не сдался! Хриплый слышен стон!
Из яда и тумана встал мертвецов батальон!
Они вернулись в крепость, но недолог час...
Их яд сжирал остатки сил в последний раз.
Упали молча те, кто смерть саму прогнал,
Лишь ветер над Осовцем тихо простонал...
Мертвецы...

В степях казахстанских, где ветры поют,
Рождался ответ за океанским звездам.
Чертеж за чертежом инженеры куют
Гигантскую мощь стальным полюсам.
Белая птица с крылом треугольным,
И рядом – носитель невиданных сил.
Мечтой о полете свободном, могучем,
Союз жил тогда, хоть и немощен был.
Байконур замирал в ожидании дня,
Когда эта связка поднимется ввысь.
Обратный отсчет – ледяная броня!
Все нити судьбы в один узел сплелись!
Команда "Контакт!" и земля под ногой
Дрожит, провожая титанов в полет!
"Энергия"! – Рев, разрывающий твердь!
"Буран"! – Белый сокол над пламенем алым!
Советская гордость, бросавшая вызов смерти,
Летит в бесконечность к далеким мирам!
Миллионы тонн тяги под белым крылом!
"Энергия"! "Буран"! – Гром гремит над Землей!
Он шел без пилота сквозь черную ночь,
Компьютерный разум вел точно на круг.
Исполнив орбиты, вернулся точь-в-точь,
Посадка слепая – вершина наук!
Никто так не мог! Автомат-исполин
Скользнул на полоску средь пыльной степи.
Триумф тишины и холодных машин,
Что знали свой путь на космическом пути.
Завершен полет – ледяная броня!
Все нити судьбы один шаг развели!
Команда "Есть посадка!" – и в свете огня
Легенда застыла на крае земли!
"Энергия"! – Рев, разрывающий твердь!
"Буран"! – Белый сокол над пламенем алым!
Советская гордость, бросавшая вызов смерти,
Летит в бесконечность к далеким мирам!
Миллионы тонн тяги под белым крылом!
"Энергия"! "Буран"! – Гром гремит над Землей!
Но первый полет стал последним, увы.
Империя рухнула пыльною картой.
Стоят челноки у степной синевы,
Как памятник смелости, гордости, старту...
Что не был повторен. Забытый гигант.
Мечта о звездолетах уснула в ангаре.

Рухнула империя – остался только дым
Заводы встали, каждый выживал как мог
На руинах строился безумный новый Рим
Из киосков липких и разбитых злых дорог
Первая иномарка – ржавый "Мерседес"
Малиновый пиджак, мобила у виска
Рваные варенки – джинсовый прогресс
И Свобода, пьяная от первого глотка
Время перемен – ломало старый быт
Каждый сам за себя, прав тот, кто знаменит
Воздух пах бензином и забытою мечтой
Начинался новый век – безумный и крутой!
Лихие девяностые! Безумный ветер лет!
Лихие девяностые! Кто выжил – не умрет!
Закон молчал, в кармане стыла сталь кастет
Горела жизнь, сжигая этот переплет!
Лихие девяностые! Свобода и свинец!
Лихие девяностые! Начало и конец!
Сбивались в стаи – новые "бригады"
Делили рынки, крыши, города
На "стрелках"
И правил тот, чья сталь была тверда
А ваучер – бумажка ни о чем
Заводы, недра утекли в туман
Народ остался снова ни при чем
Великий передел, великий был обман
Время перемен – ломало старый быт
Каждый сам за себя, прав тот, кто знаменит
Воздух пах бензином и забытою мечтой
Начинался новый век – безумный и крутой!
Лихие девяностые! Безумный ветер лет!
Лихие девяностые! Кто выжил – не умрет!
Закон молчал, в кармане стыла сталь кастет
Горела жизнь, сжигая этот переплет!
Лихие девяностые! Свобода и свинец!
Лихие девяностые! Начало и конец!
С кассет хрипела новая музыка
Реклама била прямо по глазам
Про "МММ" кричала вся округа
И каждый верил сказочным призам
Терялись старые в душе ориентиры
И новый бог шептал: "Бери сполна!"
Лихие девяностые! Безумный ветер лет!
Лихие девяностые! Кто выжил – не умрет!
Закон молчал, в кармане стыла сталь кастет
Горела жизнь, сжигая этот переплет!
Лихие девяностые! Свобода и свинец!
Лихие девяностые! Начало и конец!
Лихие... Девяностые...
Свобода и свинец
Лихие... Девяностые...
Начало и конец..
Лихие Девяностые

Лето сорок третьего, степь дрожит от зноя
Курская дуга – стальной, натянутый изгиб
Тишина – лишь марево перед началом боя
Мир застыл, услышав смерти леденящий всхлип
"Цитадель" готова ринуться железною лавиной
"Тигры", "Пантеры" ждут приказа рвать броню вперед
Но в степи перед атакой ждет стальной кулак
Сотни Т-тридцать четвёрок держат встречный шаг!
Пыль столбом! Рёв моторов глушит белый свет!
Сталь к броне! Назад дороги не было и нет!
Залп! Удар! Огонь слепящий выжигает взгляд!
Начинается великий танковый парад!
Танковое поле! Сталь ломает сталь!
Танковое поле! Огненный финал!
Грохот, скрежет, взрывы! Земля дрожит окрест!
Здесь сошлись армады! Не покинут мест!
Сталь и кровь! Здесь ад земной нашёл своё жильё!
Сердце битвы! Бешеный рывок! Вперёд! Умрём! Живём!
Грохот взрывов, скрежет рваной гусеничной ленты
Смрад горелой краски, плоти, масла и земли
Башни сóрваны, летят смертельные фрагменты
Экипажи гибнут там, где предки полегли
Столкновенье лобовое – нет пути назад!
Бьёт снаряд! Пожар внутри оплавленной брони!
Кто успел – тот выскочил в горящий, пыльный ад
Продолжая бой винтовкой посреди резни!
Пыль столбом! Рёв моторов глушит белый свет!
Сталь к броне! Назад дороги не было и нет!
Залп! Удар! Огонь слепящий выжигает взгляд!
Продолжается великий танковый парад!
Танковое поле! Сталь ломает сталь!
Танковое поле! Огненный финал!
Грохот, скрежет, взрывы! Земля дрожит окрест!
Здесь сошлись армады! Не покинут мест!
Сталь и кровь! Здесь ад земной нашёл своё жильё!
Сердце битвы! Бешеный рывок! Вперёд! Умрём! Живём!
Здесь сломался зверь фашистский, надломился враг
Здесь решён исход «Цитадели» в пламени атак
Цена уплачена безмерная солдатской кровью
Но отсюда путь открылся к нашему зимовью.
Танковое поле! Сталь ломает сталь!
Танковое поле! Огненный финал!
Грохот, скрежет, взрывы! Земля дрожит окрест!
Здесь сошлись армады! Не покинут мест!
Сталь и кровь! Здесь ад земной нашёл своё жильё!
Сердце битвы! Бешеный рывок! Вперёд! Умрём! Живём!
То поле славы... Поле страшных снов...
Сталь и кровь...

Замер мир у радиоприемников в тиши
Телетайпы отбивают главную строку
Где-то там, на грани атмосферы и души
Человек готовится к решающему рывку
Пульс стучит в висках под гермошлемом ледяным
Обратный счет расплавил время в пламенный поток
Он сейчас один, но он не будет там одним
За спиною целая планета смотрит на Восток!
Остались секунды до старта!
Земля провожает огнем!
Зажглась на пульте супер-карта!
И мы эту песню поем!
Взлетает ракета, ревут небеса!
Прощай, атмосфера земная!
Открылись для нас звездные трассы!
Мечта голубая, стальная!
Неведомый космос зовет за собой!
Вперед, через тернии – к звездам!
Сегодня написан истории ход
Таким долгожданным ответом!
За иллюминатором – черно-синий бархат мглы
Мириады звезд как бриллианты вечной красоты
А Земля внизу – родной кораблик голубой волны
Оставляет шлейф несбыточной когда-то суеты
Невесомость – танец под безмолвный звездный хор
Каждый атом тела помнит пройденный рубеж
И летит сигнал сквозь необъятнейший простор
Воплощая смелость самых дерзких рубежей.
Мгновения тают как льдинки!
Но вечность глядит из окна!
Мы космоса первые крики!
Проснулась от сна тишина!
Взлетает ракета, ревут небеса!
Прощай, атмосфера земная!
Открылись для нас звездные трассы!
Мечта голубая, стальная!
Неведомый космос зовет за собой!
Вперед, через тернии – к звездам!
Сегодня написан истории ход
Таким долгожданным ответом!
Таким долгожданным ответом!
Этот шаг – начало новой эры на Земле!
Путь открыт к другим планетам, к будущим мирам!
Человек поднялся к звездам в огненном ручье!
Чтобы верить, чтобы строить завтрашний свой храм!
Взлетает ракета, ревут небеса!
Прощай, атмосфера земная!
Открылись для нас звездные трассы!
Мечта голубая, стальная!
Неведомый космос зовет за собой!
Вперед, через тернии – к звездам!
Сегодня написан истории ход
Таким долгожданным ответом!

Дождь стучит по крыше блиндажа
Серый дым ползет между домов
Мать не спит, считает до утра
Сколько дней без писем, без звонков
На столе остывший чай
И фотография в руке
Сын ушел, а время тает
В этой проклятой войне
Письма домой летят через поля
Через огонь и дым
Письма домой - последняя земля
Для тех, кто стал другим
В окопах парни курят "Приму"
Рассказывают сны о мирном дне
Кто-то верит, что дойдет живым
Кто-то знает - не вернется уже
Командир читает сводки
Отмечает потери в блокноте
А солдаты пишут строчки
О любви на фронтовой работе
Письма домой летят через поля
Через огонь и дым
Письма домой - последняя земля
Для тех, кто стал другим
Утром снова будет бой
Кто-то встретит новый день
А кто-то... Канет в покой..
Оставив лишь солдатскую тень
Но пока еще есть время
Пока руки могут дрожать
Будем письма писать маме
И надежду в сердце держать
Письма домой летят через поля
Через огонь и дым
Письма домой - последняя земля
Для тех, кто стал другим
Дождь стучит по крыше блиндажа
Мать читает строки сквозь слезы
Сын писал: "Я помню наш сад
И твои белые березы..."

Стекло и сталь, где раньше были лица,
И воздух пахнет правдой из газет.
Мне говорят, что мне не может сниться
Тот цвет, которого в палитре нет.
Мне говорят, что счастье — это норма,
Что боль — лишь сбой в работе головЫ.
Я ем свой рацион, ношу униформу,
И верю в то, во что мы все правы.
Но тихий шёпот раздаётся в стенах,
Он говорит, что небо — не бетон.
Что где-то в выжженных, сожжённых венах
Ещё стучит непартийный закон.
И я боюсь не то, что схватят стражи,
А то, что я однажды, в тишине,
Поверю им, и шёпот этот даже
Перестанет раздаваться во мне.
Мой новый друг сидит напротив, смотрит,
Его глаза — как два пустых круга.
Он говорит: «Система нас не сломит»,
И я не знаю, враг он мне, иль друг.
Мысль — это яд, а слово — это выстрел,
И каждый взгляд — потенциальный суд.
Я должен быть кристально, идеально чистым,
И делать то, чего от нас всех ждут.
Но тихий шёпот раздаётся в стенах,
Он говорит, что небо — не бетон.
Что где-то в выжженных, сожжённых венах
Ещё стучит непартийный закон.
И я боюсь не то, что схватят стражи,
А то, что я однажды, в тишине,
Поверю им, и шёпот этот даже
Перестанет раздаваться во мне.

Ночной поезд уходит на восток
Вагоны полны чужих людей
В окне мелькают огни дорог
И я еду туда, где нет друзей
Билет в один конец в кармане
Гитара спит на верхней полке
А сердце бьется как в тумане
Между надеждой и тревогой
Ночной поезд - мой дом на колёсах
Ночной поезд - побег от вчера
В стуке колёс слышу голоса
Тех, кто остался там, где была игра
Проводница несёт стаканы с чаем
Пассажиры играют в домино
А я смотрю, как города встречаем
И думаю - что если все равно?
Что если там, где поезд остановится
Меня никто не будет ждать?
Что если жизнь так и не изменится
И снова придётся убегать?
Ночной поезд - мой дом на колёсах
Ночной поезд - побег от вчера
В стуке колёс слышу голоса
Тех, кто остался там, где была игра
Рассвет окрашивает степи
В розовый и золотой
И я понимаю - где бы ни был
Я всегда останусь сам с собой
Поезд замедляет ход
Впереди незнакомый город
Может быть, здесь кто-то ждет
Может быть, здесь кончится холод
Ночной поезд - мой дом на колёсах
Ночной поезд - побег от вчера
В стуке колёс слышу голоса
Тех, кто остался там, где была игра
Двери открываются с шипением
Вокзал встречает пустотой
Но в сердце теплится стремление
Найти свой путь домой

Над выжженной степью, над пеплом державы,
Где ветры стонали в руинах церквей,
Зажглось зарево новой, невиданной славы,
Приказом сынов и рабочих кровей.
Поднялись леса новостроек упрямо,
Магнитка вгрызалась в уральский гранит,
И Днепр укротила бетонная дамба,
И гул турбин стал молитвой земли.
Мы шли сквозь пожары, не ведая страха,
Страна-исполин, от тайги до морей!
Единой семьёй, от станка до Рейхстага,
Мы строили мир для своих сыновей!
Стальною рукой, несгибаемой волей,
На карте планеты, где пламя и мгла,
Мы вывели правду на огненном поле,
Чтоб новая эра над миром взошла!
Но бросила тень тевтонская стая,
Огнём и металлом крошила наш дом.
От Бреста до Волги земля полыхала,
И слезы мешались с горячим свинцом.
Но встала стеной вся страна, вся держава,
За каждый окоп, за родной горизонт.
И ярость святая вела нас направо,
На Запад, где рушился вражеский фронт.
Мы шли сквозь пожары, не ведая страха,
Страна-исполин, от тайги до морей!
Единой семьёй, от станка до Рейхстага,
Мы строили мир для своих сыновей!
Стальною рукой, несгибаемой волей,
На карте планеты, где пламя и мгла,
Мы вывели правду на огненном поле,
Чтоб новая эра над миром взошла!
Из пепла и праха, из горя и дыма,
Поднялись проспекты и цехи опять.
И атом покорный, вчера нелюдимый,
Стал мирным рабочим, чтоб нам помогать.
В НИИ до рассвета не гаснули лампы,
Рождались прорывы в молчании ночном,
И к звёздам тянулись стартовые рампы,
Мечта о полёте горела огнём.
И вот он, итог всех великих свершений,
Наследник Магнитки и битвы святой,
Простой паренёк, гений наших решений,
Сказал всей планете: «Поехали!»
И мир замолчал, в восхищении глядя,
Как сын той страны, что прошла через ад,
Уходит к мирам, о которых лишь грезят,
Сто семьдесят миллионов шагов назад!
Мы вышли к высотам, не ведая страха,
Страна-исполин, от тайги до морей!
Оставив свой росчерк от первого взмаха,
Мы путь проложили для новых людей!
Стальною рукой, несгибаемой волей,
Над картой планеты, где кончилась мгла,
Мы вывели к звёздам с кровавого поля
Ту правду, что новой зарею взошла!

Пыль дорог легла на сапоги.
Чеканит шаг стальная рать.
Молчат враги и псевдо-друзья-враги.
Приказ один – идти, не рассуждать.
Гудит земля, гудит в ушах металл.
Дрожит заря от гусеничных трасс.
Кто прав из нас, и кто неправ стал –
Решает всё калибр, а не глас.
Идёт вперёд стальной порядок.
Ни шагу вспять, ни мысли вспять.
Наш горизонт предельно краток:
Приказ принять. И выполнять.
Идёт вперёд стальной кулак.
И пыль столбом летит до неба.
За шагом шаг. За шагом шаг.
Без лишних слов, без слёз, без хлеба.
Нет имён, есть только номера.
Нет лиц, есть только чёткий строй.
Сигнал "Огонь!" был дан ещё вчера.
Сегодня дан приказ "Вперёд, за мной!".
И мы идём сквозь дым и гарь огня,
Сквозь миражи и призраки надежд.
Есть только цель. Есть ты, и есть броня.
И лязг гусениц на перекрестке вех.
Идёт вперёд стальной порядок.
Ни шагу вспять, ни мысли вспять.
Наш горизонт предельно краток:
Приказ принять. И выполнять.
Идёт вперёд стальной кулак.
И пыль столбом летит до неба.
За шагом шаг. За шагом шаг.
Без лишних слов... Без слёз, без хлеба.

Чёрная грязь вместо мокрых асфальтов,
Бетон траншей вместо стен городских.
На форме моей нет ни нашивок, ни бантов,
Лишь номер, как шрам от оков номерных.
Приказ из динамика - голос без плоти,
Он режет туман, он не терпит молчанья.
Мы все - пехота, мы все - против,
Но кто эти «против» - нам не сказали.
И снова стена со всех четырёх сторон,
И снова команда - «Ни шагу назад!».
Над головой - не звезда, а чужой беспилотник-дрон,
И чей-то незнакомый, усталый взгляд.
Здесь небо не плачет обычным дождём,
Здесь небо роняет лишь сталь и свинец.
И мы чего-то ждём. Мы зачем-то ждём.
Наверное ждём, когда всему конец.
Я помню обои в цветочек в квартире,
Я помню тепло от настоящей звезды.
Но память - ошибка в этом прогнившем мире,
Она - первый шаг до последней черты.
Тот парень напротив, в такой же униформе,
Он целится молча в такое ж лицо.
Нам просто сказали, что мы не по норме
Друг другу, и выдали смерть и свинцо.
И снова стена со всех четырёх сторон,
И снова команда - «Ни шагу назад!».
Над головой - не звезда, а чужой беспилотник-дрон,
И чей-то незнакомый, усталый взгляд.
Здесь небо не плачет обычным дождём,
Здесь небо роняет лишь сталь и свинец.
И мы чего-то ждём. Мы зачем-то ждём.
Наверное ждём, когда всему конец.
Патроны закончились. В рации - тишина.
Прожектор погас, и вокруг - ни души.
Остался лишь я, и осталась война,
И голос внутри, что мне шепчет: «Дыши...
Просто дыши...»

Тихий рассвет над лабораторией,
Умы искали великий ответ.
В цепях формул, в логике строгой
Человек разделил свет.
Марие кюри, Резерфорд, Бор,
Тайны материи - древний узор.
И в пробирках начало огня
Притаилось, как тень бытия.
Мы дети атомного солнца,
Нас не спасёт ни мольба, ни броня.
Свет разорвет горизонт на куски,
И за наукой придут пески.
Мы дети атомного солнца,
Суд нашей веры - последний рассвет.
В сорок второй собрался совет,
Манхэттенский проект начал бег.
Уран и плутоний сплелись, как змеи,
Из расчётов родился зверь.
Оппенгеймер взглянул в небеса:
"Я стал смертью", - прошептали леса.
Испытание - Тринити грянуло,
И само небо в страхе дрогнуло.
Мы дети атомного солнца,
Нас не спасёт ни мольба, ни броня.
Свет разорвет горизонт на куски,
И за наукой придут пески.
Мы дети атомного солнца,
Суд нашей веры - последний рассвет.
Летит «Энола Гей»,
Небо дрожит, словно смерть у дверей.
Шестое августа - в сердце огня,
Падает «Малыш», пробивая века.
И снова тревоги ревёт голос,
Хиросима встала, как чёрный вопрос.
Через три дня - новая тьма,
Нагасаки встречает свой штамм.
Дым над землёй поднимался стеной,
Дети играли под смертной луной.
Цивилизация дрогнула вновь -
Наука забыла про страх и любовь.
Часы Судного дня замерли вдруг,
Мир держит дыхание в этот круг.
История кровью легла на песок,
Но время не слышит людской упрёк.
Мы дети атомного солнца,
Нас не спасёт ни мольба, ни броня.
Свет разорвет горизонт на куски,
И за наукой придут пески.
Мы дети атомного солнца,
Суд нашей веры - последний рассвет.

Серый снег на проспекте лежит в тишине,
Фонари, как солдаты, стоят в темноте.
В каждом окне горит равнодушный свет,
Но никто не даст на мой вопрос ответ.
Я пришел с этой улицы, где нет имен,
Где каждый второй был молчаньем клеймен.
Они говорят, что время лечит и ждет,
А я вижу, как небо роняет свинец и лед.
И снова война, но без линии фронта,
Война за то, чтобы просто дожить до утра.
Война самим с собой, война без патронов,
И в этой войне не бывает "вчера".
На кухне в стакане остывает чай,
Радиоприемник бормочет: "Встречай".
Новые дни, как старые сапоги,
В них далеко, говорят, не уйти.
А я смотрю на стрелки своих часов,
Они измеряют не время, а пульс городов.
Пульс тех, кто шагает со мной в никуда,
Чья звезда еще не сгорела дотла.
И снова война, но без линии фронта,
Война за то, чтобы просто дожить до утра.
Война самим с собой, война без патронов,
И в этой войне не бывает "вчера".
Закрой за мной дверь, я не буду героем,
Героям положен почет и покой.
А мне еще нужно увидеть, как солнце,
Прорвется сквозь тучи над этой землей.
И снова война, но без линии фронта,
Война за то, чтобы просто дожить до утра.
Война самим с собой, война без патронов,
И в этой войне не бывает "вчера".

Август тридцать девятого, тучи над Европой,
Пахнет порохом и сталью, назревают тропы
Войны мировой, и в воздухе тревога вьётся,
Каждый ищет свой интерес, кто с кем сойдётся?
Лондон, Париж глядят на Восток с опаской,
А Сталин с Гитлером играют новой маской.
Идеологий лёд и пламень – кто бы мог подумать,
Что два диктатора решат пожать друг другу руку, думай..
Пакт Молотова-Риббентропа, подпись на бумаге,
Дьявольский союз, рождённый в страхе и отваге.
Чернила сохнут, а под ними – тайный протокол,
Делят земли, как пирог, презрев любой укол
Совести и чести, мир ещё не знает,
Что этой ночью осень кровью полыхает.
В Москве наркоминдел встречает гостя из Берлина,
Улыбки лживые, за ними – хищная картина.
Сферы влияния, границы предрешены,
Польша, Прибалтика – их судьбы решены.
"Во имя мира!" – так гласит официальный тон,
Но каждый знает – это лишь предсмертный стон
Надежд на мир, спокойствия не будет боле,
Война вот-вот развяжет руки адской воле.
Пакт Молотова-Риббентропа, подпись на бумаге,
Дьявольский союз, рождённый в страхе и отваге.
Чернила сохнут, а под ними – тайный протокол,
Делят земли, как пирог, презрев любой укол
Совести и чести, мир ещё не знает,
Что этой ночью осень кровью полыхает.
Неделя минует – и немецкие танки в Польше,
С Запада молчанье, а с Востока – РККА всё больше
Входит в земли, что по пакту ей обещаны,
Мир содрогнулся, все иллюзии развеяны.
Короткий век у дружбы этой странной был,
Пока один другого хитростью не подловил.
Июнь сорок первого всё разом перечеркнёт,
Когда "Барбаросса" на Восток пойдёт.
Пакт Молотова-Риббентропа, подпись на бумаге,
Дьявольский союз, разорванный в кровавой драке (драке).
Чернила смыты, тайный протокол стал явным злом,
История осудит этот циничный перелом.
Европа помнит, как земля от горя полыхала,
Когда доверие цена предательства узнала.
Так пишется история – интриги, кровь и ложь,
Пакт двух тиранов – до сих пор по телу дрожь.
Уроки прошлого нельзя нам забывать,
Чтоб новым пактам путь к войне не открывать.

Сталь и бетон, серый туман.
В каждом доме горит телеэкран.
Холодный голос, цифровой прибой.
Он вечно смотрит. Он следит за табой.
Правда - это яд. Мысль - это сбой.
Это твой личный, бесполезный бой.

День заменяет ночь, ложь заменяет свет.
Тебя никогда не было. Тебя просто нет.
Система требует полной слепоты.
Кто ты такой? Уже не помнишь ты.

Война – это мир!
Свобода – это рабство!
Незнание - сила!
Великий брат смотрит!
Великий брат смотрит!

Прошлое – пепел, стёрто со стен.
«Министерство Правды» встает из-замен.
История - гибкий, послушный металл.
Ты помнишь то, что Он тебе сказал.
Два плюс два - это пять, если нужен приказ.
Полиция Мысли живёт внутри нас.

Любовь - это код, предательство - норма.
На всех нас надета единая форма.
Система требует полной слепоты.
Кто ты такой? Уже не помнишь ты.

Война – это мир!
Свобода – это рабство!
Незнание - сила!
Великий брат смотрит!
Великий брат смотрит!

Комната сто один... Там, где гаснет свет.
Комната сто один... Где «да» значит «нет».
Твой главный страх смотрит в глаза,
И ты понимаешь - дороги назад... нет..

Война – это мир!
Свобода – это рабство!
Незнание - сила!
Великий брат смотрит!
Великий брат смотрит!

Сначала - ранец, потом - небо,
И первый шаг из Ил-76.
Земля - далёко, там, где не был,
И только свист стропов да сердца жесть.
Нам говорили: «Вы - элита!»
А мы лишь знали: боль и кровь.
И пот, что льётся, чтобы бытом
Не стала наша жизнь и любовь.

Мы - десантники, братья по небу,
Где каждый прыжок - как глубокий вдох.
За спиной - парашют, а в глазах - ветер,
И имя нам - Воздушно-Десантный Бог!
Пусть земля дрожит, пусть огонь хлещет,
Нас не сломишь, нас не согнёшь!
Ведь мы выбраны, мы - лучшая креатура,
И с неба смерть мы несём врагам!

Полигон, звёзды, пыль и марши,
Где каждый шаг - как новый бой.
Мы познали, что такое страшно,
Но сражались за правое дело своё.
Берет голубой, как символ отваги,
Тельняшка - полосы нашей судьбы.
Мы - последняя линия атаки,
Когда рвутся последние мосты.

Мы - десантники, братья по небу,
Где каждый прыжок - как глубокий вдох.
За спиной - парашют, а в глазах - ветер,
И имя нам - Воздушно-Десантный Бог!
Пусть земля дрожит, пусть огонь хлещет,
Нас не сломишь, нас не согнёшь!
Ведь мы выбраны, мы - лучшая креатура,
И с неба смерть мы несём врагам!

Пусть молчат критики, пусть шепчут трусы,
Мы просто делаем то, что должны.
Когда приказ прозвучал - нет дороги назад,
Лишь вперёд, через кровь, до последней звезды.
От Кавказа до Донбасса, от Сирии до Афгана,
Наш десантный след, как пожар, полыхает.
Мы - гвардейцы, мы - сила, мы - раны,
Нас мир знает, нас враг уважает!

Мы - десантники, братья по небу,
Где каждый прыжок - как глубокий вдох.
За спиной - парашют, а в глазах - ветер,
И имя нам - Воздушно-Десантный Бог!
Пусть земля дрожит, пусть огонь хлещет,
Нас не сломишь, нас не согнёшь!
Ведь мы выбраны, мы - лучшая креатура,
И с неба смерть мы несём врагам!

И пусть слышен лишь гром и эхо полёта,
ВДВ! - сила и слава страны!
Никто кроме нас! - это наша работа!
Мы - крылья России, мы - боевые сыны!

Мир расколот.
В небе – призрак страха.
Шестьдесят второй – эпоха стали.
Смотрят "Юпитеры" из Турции, из мрака,
Нацелены в упор, чтоб мы не спали.
Союз решает: нужен ход ответный.
Есть остров Куба, пламенный и гордый.
Чтоб уравнять баланс ракетный,
Рождён приказ решительный и твёрдый.

Под именем "Анадырь" скрыта тайна,
Плывут суда с "изделием" в трюмах.
Легенда – "груз народный", но случайно
Шпионский U-2 видит в южных дюнах
Ракетный профиль, стартовую базу.
Сентябрьский зной. А мир еще не знает,
Что Кэннеди получит снимок-фразу,
Который всё на карте поменяет.

Октябрьский шторм, Карибский кризис,
Тринадцать дней, что шли по лезвию.
Два мира встали, как на бис,
Готовые к последнему возмездию.
Планета ждёт, дыханье затаив,
Чья воля крепче, чей сорвётся нерв.

Блокада. Флот США оцеплен.
В эфире – речь про "карантин" морской.
Наш флот идёт. Приказ немедлен:
"Не отступать!". И каждый – как герой.
Весь мир застыл. Суббота стала "чёрной" –
Над Кубой сбит ракетой самолет.
Казалось, шаг – и точкой невозвратной
Война миры в пожаре пережжёт.

Но разум взял своё. В тиши каналов
Шёл тайный торг, невидимый для всех.
"Мы – с Кубы. Вы – из Турции". Немало.
Но это был единственный успех.
Ракета – довод. Страх – как аргумент.
Разрядка. Выдох. Красный телефон.
Мир выучил тот страшный элемент:
В такой войне не выйдет чемпион.

Октябрьский шторм, Карибский кризис,
Тринадцать дней, что шли по лезвию.
Два мира встали, как на бис,
Готовые к последнему возмездию.
Планета ждёт, дыханье затаив,
Чья воля крепче, чей сорвётся нерв.

Тридцать девятый, финал ноября.
Стынет земля, и над миром заря
Новой большой европейской беды.
Ждут у границы приказы "Иди!".
Выстрелы в Майнила – призрачный знак
Время ультиматума вышло. Итак,
Ждали парада к началу зимы,
Думали, финны уже сломлены.

Но встретила армию стужа и мгла,
Карельская вьюга метелью мела.
Гранитные ДОТы, стена из бетона,
Здесь Линия Маннергейма – их зона.
В сугробах увязла стальная лавина,
И снайпер невидимый бьет прямо в спину.
Тактика "Мотти" – в "мешки" заманить,
Пути перерезать, врага истребить.

Суровая битва в полярной ночи,
Ты в белом тулупе, боец, не кричи.
Здесь лед и железо, здесь правит зима,
Жестокая "Зимняя" битва сама.
За каждый сугроб, за изгибы реки
Шли в пеклo атаку твои земляки.

Прошли декабрь и январь в тишине.
Ну, в тишине провальных атак.
Сменили приказ, сменили подход –
Нужна артиллерия, нужен прорыв.
Весь фронт загудел от калибра огня,
Прогрызли защиту. Бетон не гранит.
У финнов исчерпан последний лимит.

Настал месяц март.
Тишина настаёт.
Финляндия Выборг и Ханко сдаёт.
Итоги суровы: рубеж отодвинут,
Но миф о "непобедимых" был скинут.
Независимость есть.
Но цена велика.
А маршалам в штабе – урок на века.

Дождь стучит по крышам,
Как старый патефон.
Улицы пустые,
Где мы ждали снов.
Фонари дрожат в лужах,
Тени тянутся в никуда.
Я иду один,
С сигаретой в руке, брат.

Тени асфальта,
Не отпустят нас.
В этой ночи серой
Мы ищем свой час.
Кровь кипит в венах,
Но ветер холодный.
Мы - группа теней,
В городе бездомном.

Окна слепнут в темноте,
Голоса шепчут из стен.
Любовь - как вспышка,
Гаснет в один миг, не вернётся.
Я курю в подъезде,
Смотрю на звезду одну.
Она падает вниз,
Как наша вчерашняя вера.

Тени асфальта,
Не отпустят нас.
В этой ночи серой
Мы ищем свой час.
Кровь кипит в венах,
Но ветер холодный.
Мы - группа теней,
В городе бездомном.

Тени асфальта,
Горят в огне внутри.
Мы встанем, брат,
Против этой тьмы.
Кровь кипит в венах,
Ветер разожжёт.
Мы - группа теней,
И звезда зовёт.

Дождь... Дождь... стучит... по крышам...
Тени... уходят... в никуда.

Морозный январь, сорок первый, свиреп.
Замёрзла Нева, и город ослеп.
Фронт стиснул кольцо, каждый кролик припас,
И голод, как зверь, наступает на нас.
Последние крошки, вода на вес злата,
Молчит Ленинград, только ветер да гать.
Но где-то там, в небе, за дымкой заката,
Стучит метроном – он не даст унывать.

И лёд на Ладоге – тонок и хрупок,
Но путь проложили сквозь тьму и пургу!
Там, где замерзали машины без стука,
Несли людям хлеб по живому снегу.
По Дороге Жизни, под бомбы и обстрелы,
Где каждый шофёр был как воин в строю.
По тонкому льду, что рвался несмело,
Дорога сражалась за жизнь и судьбу!

"Полуторка" тащит свой груз сквозь метель,
В кабине шофёр, что вчера был студентом.
Под ним треск и стон, словно в сердце капель,
И воздух пронзён вражеским аккомпанементом.
Метров двадцать... провалился автобус.
А рядом обозы, идут не спеша.
Он знает, что каждый килограмм, словно бонус,
Спасает чью-то детскую душу.

И лёд на Ладоге – тонок и хрупок,
Но путь проложили сквозь тьму и пургу!
Там, где замерзали машины без стука,
Несли людям хлеб по живому снегу.
По Дороге Жизни, под бомбы и обстрелы,
Где каждый шофёр был как воин в строю.
По тонкому льду, что рвался несмело,
Дорога сражалась за жизнь и судьбу!

Была та зима – ледяная и злая,
Но город держался, сквозь боль и мороз.
И эта дорога, как нить золотая,
Вернула надежду отчаянных слёз.
Сквозь Ладожский лёд.
Сквозь блокадный стон.
Шел хлеб. И спасение.
Вёл путь Ленинградский бастион.

Пыль дорог да усталый мотор,
В тишине замер вражеский бор.
Дремлет в пакетах огненный рой,
Но короткий приказ нарушает покой.
Выезжает на кряж стальная броня,
Значит, скоро здесь будет много огня.
Командир говорит: «Ну, браток, не робей.
Их нора глубока, наше солнце – нужней».

Просыпайся, родной, хватит нежиться,
Заждалась по окопам нечисть.
Дай огня, чтоб им стало теплей —
«Солнцепёк», работай, врага не жалей!
Пусть умоется поле горячей росой,
Зажигай наше солнце над этой землёй!

Там, где правда укрыта во лжи,
В тёмных норах сидят мураши.
Думали, спрячутся, их не найдёшь,
Но от нашего взгляда уже не уйдёшь.
Не помогут ни стены, ни блиндажи,
Ты им, парень, дорогу в ад покажи.
Направляющие в небо, и рёв, и раскат...
Ни один не вернётся отсюда назад.

Просыпайся, родной, хватит нежиться,
Заждалась по окопам нечисть.
Дай огня, чтоб им стало теплей —
«Солнцепёк», работай, врага не жалей!
Пусть умоется поле горячей росой,
Зажигай наше солнце над этой землёй!

И когда отгремит огненный вал,
И осядет на пепел усталый металл,
Будет долго ещё тишина над стернёй...
Так кончается их затянувшийся бой.

Работает... «Солнцепёк».
Триста! Тридцать! Три!

Холодная ночь укрывает плечо.
Говорить ни о чём и молчать ни о чём.
Есть серая пыль незнакомых дорог,
И каждый здесь сделал всё то, что он смог.

А небо молчит, и земля как гранит,
Лишь сердце в груди, как мотор, тарахтит.
Мы платим за то, чтоб за нашей спиной
Настал долгожданный завтрашний день.

Нам снятся дома и тепло площадей,
Спокойные лица обычных людей.
А здесь только шаг в ледяную росу
И вера в последнюю нашу весну.

А небо молчит, и земля как гранит,
Лишь сердце в груди, как мотор, тарахтит.
Мы платим за то, чтоб за нашей спиной
Настал долгожданный завтрашний день.

И время — вода...
Стирает следы...
Ты просто жди...
И я приду.

Серый рассвет над лесною грядой,
Воздух пропитан холодной бедой.
Мы здесь не по воле, а по долгу души,
Застыла колонна, моторы глуши.
​Каждый листок, каждый камень молчит,
Но в этом молчанье броня, как гранит.
Нервы натянуты, словно струна,
За нами стоит вся большая страна.

Шёпот в эфире, короткий приказ,
Цель захватила оптика глаз.
Сердце стучит, как часовой механизм,
Вверх или в бездну - но это за жизнь.

Грянул раскат - стальная гроза!
Пишем историю на небесах.
Враг не поднимет испуганных глаз,
Ветер свободы летит вслед за нас!
​Грянул раскат, и земля задрожала,
Чтобы отчизна спокойно дышала.
Наша работа - тяжёлый металл,
Чтоб враг на коленях победу признал!

Стальная птица парит в вышине,
Чёрные тени на белой стерне.
Видит всё то, что не видно глазам,
Делит всю боль и всю тяжесть пополам.
​От вздоха до выдоха - лишь доля секунд,
Маршруты огня по карте ведут.
Нет страха и злобы, есть только расчёт,
Родина с нами, и время идёт.

Грянул раскат - стальная гроза!
Пишем историю на небесах.
Враг не поднимет испуганных глаз,
Ветер свободы летит вслед за нас!
​Грянул раскат, и земля задрожала,
Чтобы отчизна спокойно дышала.
Наша работа — тяжёлый металл,
Чтоб враг на коленях победу признал!

Мама, не бойся, я скоро вернусь,
С первым лучом я зарёй обернусь.
Правда за нами, и с нами седин
Память отцов, что дошли до вершин.

Грянул раскат - стальная гроза...
Пишем историю на небесах...
Враг не поднимет испуганных глаз,
Ветер свободы летит вслед за нас...

Стихла гроза... Растворяется дым.
Мирное небо вернём мы живым.
Солнце поднимем на наших плечах...
И передадим... нашим детям.

Холодный город, серые дома,
И ветер в спину, словно ждёт зима.
В кармане пусто, в сердце лишь тоска,
И свет надежды где-то вдалека.

Но мы идём, ещё не сломлен дух,
Сквозь эту тьму, как будто на испуг.
И ищем правду в каменных стенах,
Мы просто тени в сумрачных огнях.

На стенах граффити, чьи-то имена,
И чья-то боль, как будто бы моя.
Мы все здесь вместе связаны судьбой,
И каждый ищет свой небесный кров.

Но мы идём, ещё не сломлен дух,
Сквозь эту тьму, как будто на испуг.
И ищем правду в каменных стенах,
Мы просто тени в сумрачных огнях.

И пусть молчат безликие дома,
Мы знаем, что закончится зима.
И солнце встанет, растопив наш лёд,
И в каждом сердце музыка забьёт.

Но мы идём, ещё не сломлен дух,
Сквозь эту тьму, как будто на испуг.
И ищем правду в каменных стенах,
Мы просто тени в сумрачных огнях.